Наследство - Страница 98

Генри выскочил за дверь, недоговорив, выругал себя в несколько этажей и отправился по делам. Его план требовал некоторой подготовки…

…Мария-Антония с удовольствием расчесывала влажные волосы: пусть они были не так уж длинны, но требовали неустанной заботы, а с этими путешествиями… Генри сдержал слово: пусть номер в гостинице Талуоки был скромен, зато хозяйка приготовила для постоялицы горячую ванну, и принцесса смогла, наконец, забыть о дорожной пыли и грязи всех этих бесконечных дней… Если бы еще было, во что переодеться!

— Тони! — Генри по привычке едва стукнул в дверь, тут же вошел и отвернулся к стене — девушка куталась в простыню, благо одежду ее забрала в стирку добродушная хозяйка гостиницы. — Я не нарочно, честное слово…

— Я верю, — мягко сказала она. В конце концов, легкие платья ее юности прикрывали меньше, нежели добротная льняная простыня. — Что такое, Генри?

— Держи… — изловчившись, он бросил ей на кровать некий сверток. — Это вот одежда… ты примерь, может, еще не впору будет… Тут просто не принято, чтобы девушка ходила в мужском, ну вот я и купил! Тоже не бог весть что, и вряд ли тебе по фигуре придется, но иначе никак.

— Я уж и не надеялась, что мне вновь придется надеть платье! — усмехнулась девушка, расправляя покупки. — Ох, и мода же у местных фермерш! Придется поработать иглой, иначе это будет висеть на мне, как на огородном пугале…

— А ты умеешь? — немного деланно поразился Генри.

— А разве ты не заметил? — прищурилась она.

— Заметил, — признался он. — Но не был уверен. Ты же принцесса все же, не швея!

— Я умею шить, — сказала Мария-Антония серьезно. — Я даже паруса могу чинить. У отца был один человек, что долго служил на корабле, он научил меня правильно сшивать парусину. А теперь выйди на минуту, Генри Монтроз, дай мне примерить обновки и подогнать их по себе!

И мужчина вышел за дверь и вернулся, только когда она позвала его вернуться. Платье было не вовсе уж безнадежно. Некрасиво, конечно, но следовало считаться со здешней модой, а при умелой обработке и оно могло смотреться вполне пристойно.

— Ну и на кой такой вырез? — мрачно спросил Генри, увидев результаты ее трудов, и бесцеремонно поддернул лиф повыше. — Тут так не принято. Ты же приличную девушку изображаешь, а не… — Он поймал ее взгляд и осекся: — Фермерша же, не принцесса! Ну пойми сама, это уж слишком! Красиво, кто бы спорил, но…

— Понимаю, — перехватила она его руку, потянувшуюся показать, что не так. — Я сама виновата, могла бы предусмотреть!

— Тони, ты… — начал он встревоженно.

— Ты прав, — остановила Мария-Антония. — Я не знаю местных нравов, и я поступила опрометчиво. Скажи мне, что перешить, и я исправлю. Мы ведь не должны привлекать лишнего внимания, не так ли?

— Ага, — кивнул Генри с заметным облегчением. — Всё так. Но ты оставь пока, как есть. У нас поезд через час. Там уж и перешьешь, идет? Слушай, Тони…

— Что?

— А ты умеешь заплатки ставить?

— Допустим.

— У меня во-от такая дырища на рубашке после схватки с этими скототорговцами, — доверительно сказал Генри. — И ладно бы они! Это я сам зацепился за какой-то угол… а рубашка почти новая!

— Может, и без заплатки обойдется, — сказала принцесса спокойно. — Дашь мне потом, я посмотрю. А пока иди поешь, хозяйка сегодня что-то вкусное сготовила…

…Генри отправился обедать безо всякого аппетита: он опасался, как бы не сорвалась его затея. Но пока все шло хорошо: принцесса спокойно переоделась в платье, более всего подходящее фермерской дочке, да еще ушила его так, что выглядело оно не хуже одеяния иной «благородной».

И в огневоз они сели безо всяких приключений: то ли объявление в розыск еще не успело дойти до здешних мест, то ли еще что, но билеты до Портанса Генри взял безо всяких проблем. Вот только…

— Прыгай! — велел он принцессе, хватая ее за руку. — Пошли!

И она прыгнула, хвала всем богам, не подумав даже, что может переломать руки и ноги, прыгнула с подножки уже набравшего ход огнвоза, а следом полетели Гром и Звон — эти уж были обучены прыгать с любой кручи, им не грозило покалечиться!

Генри принял невеликий вес принцессы на себя, смягчил удар, как мог, посмотрел ей в глаза:

— Жива?

— Кажется, да, — с сомнением сказала она, приподнимаясь. — Доводилось мне падать с понесшей лошади, Генри Монтроз, но это куда более сильное ощущение!

— Ага, — сказал он невпопад, садясь. — Ты не думай, Тони, я не спятил… Лошади тут, неподалеку, в рощице. А огневоз пусть себе идет, у него нет остановок до самого Портанса!

— И никто не проверит, есть ли мы в вагоне или нет?

— Точно так, твое высочество… — Генри поднялся на ноги, потирая зад. Протянул руку принцессе. — Я предпочитаю перестраховаться. Может, и не спасет, но… Хоть маленький, а шанс!

— Ты молодец, Генри Монтроз, — сказала вдруг принцесса, похожая в своем фермерском платье… да, на принцессу, переодетую фермершей, и никак иначе. — Ты…

И она замолчала, и он тоже не нашелся, что сказать, только грубовато указал, в какую сторону следует идти, чтобы найти припрятанных заранее лошадей, а Гром и Звон все вертели хвостами: они вконец перестали понимать, злится хозяин на спутницу или вовсе даже наоборот.

— И как прикажешь ехать верхом в платье? — поинтересовалась девушка, разглядывая мужское седло. Паренек, которого нанял Генри, не подвел, привел, может, не призовых скакунов, но вполне приличных лошадок. — По-дамски я в такое седло не сяду, а иначе…

— Штаны под юбку поддень, — ответил Монтроз. — Тут все так делают.