Наследство - Страница 86

— Ага.

— Тогда не похож, — сказала она.

— Это почему? Шляпа, что ли?.. — Генри нахмурился, содрал свой заслуженный головной убор. — И правда, надо купить что похуже, эта уж слишком в глаза бросается…

— Шляпа — чепуха, — заметила Мария-Антония. — У тебя руки не крестьянские. Видно, что ты никогда навоз за коровами не убирал и землю не пахал.

— А я буду зажиточным фермером! — не растерялся Монтроз. — У них на такое работники есть, а хозяин должен ходить гоголем да распоряжаться, что да как!

— Для зажиточного хозяина у тебя слишком драные штаны, — парировала принцесса. — И взгляд… не крестьянский. Они смотрят спокойно и так… не смогу я объяснить, Генри. Словом, невозмутимо. А ты так и рыщешь взглядом, и лицо у тебя слишком подвижное.

— Это плохо, — сознался он и сел на край кровати. — С лицом я ничего сделать не могу.

— Представь, что ты корова, жующая жвачку, — предложила Мария-Антония. — Взгляд должен быть… хм… словно бы устремленный внутрь себя. И не торопись, у тебя слишком порывистые движения для крестьянина. Они — особенно богатые — двигаются с чувством собственного достоинства. Уж поверь мне!

— Да верю, — пробурчал Генри и честно попытался состроить невозмутимую физиономию. Вышло у него не сказать, чтобы слишком хорошо. — А руки можно держать в карманах, ты как думаешь?

— Ну да, — согласилась принцесса. — И шляпу поглубже надвинуть. И еще… в Барри я видела, как местные что-то жуют. Вот, наверно, фермеру тоже такое подойдет.

— Терпеть это зелье не могу, — скривился Генри. — Обойдусь! Нам главное до станции добраться, а там уж… как-нибудь.

— И кем же буду я? — поинтересовалась девушка. — Тоже фермершей? Твоей дочкой?

— На дочку ты не тянешь, уж прости, — хмыкнул Монтроз, разом придя в хорошее расположение духа. — Жёны такого не носят и вообще по домам сидят… За сестру сойдешь. Двоюродную, — решил он, — а то мы не больно-то похожи. Разве что глаза у обоих светлые, и то цвет неодинаковый…

— И когда мы отправимся? — спросила Мария-Антония.

— Завтра, — ответил Генри. — В три пополудни. Пораньше пойдем, а то может мест не оказаться, а в товарном я не поеду…

— Постой, о чем ты? — нахмурилась она. — Ты ведь собирался продать наших лошадей и купить других, а теперь…

— Лошадей купим на месте, — сказал Монтроз спокойно. — Я ведь тебе говорил об огневозе, так? Ну вот на нем и поедем. А дешевле будет прокатиться так и купить лошадок на той станции, чем с собой их везти, понимаешь?

— Ты бы хоть объяснил, что такое огневоз, — безнадежно попросила девушка, но мужчина только ухмыльнулся.

— Увидишь, — повторил он. — Это как Майинаха, никакими словами не опишешь, если никогда допреже подобного не видывал!..

Мария-Антония не стала больше расспрашивать: что толку? Мужчины как мальчишки: хлебом не корми, дай устроить какую-нибудь… тайну! Увидит она завтра этот огневоз, вот и всё. Наверно, это что-то вроде кареты, решила она, недаром же Генри говорил о местах. А причем тут огонь… будет видно!

Поутру ее разбудил какой-то непонятный грохот, от которого кувшин на колченогом столике зашелся в истерическом дребезге. В грохоте различался мерный перестук, делавшийся всё медленнее и медленнее, а потом он вовсе стих, но вместо него раздался трубный глас, перебудивший, должно быть, всех жителей Тиммахина, и шипение.

Генри, однако, не проснулся, а только перевернулся на другой бок и уткнулся физиономией в подушку. То ли не услышал, то ли звуки эти не несли в себе никакой угрозы.

Принцесса встала и подошла к окну, выглянула наружу: за крышами ничего не было видно, только откуда-то поднимался столб дыма. Пожар? Но тогда подозрительно тихо, никто не кричит, не бежит заливать огонь, да и треска пламени не слыхать… И дым не похож на обычный, какой-то чересчур уж белый!

— Спи давай, — сказал Генри у нее за спиной. — Это не наш, это товарный, только что прибыл, разгружаться будет.

— Кто прибыл?

— Огневоз, — зевнул Монтроз и сел на кровати, потер лицо руками. — Тьфу ты, опять бриться надо! Черт меня дернул волосы покрасить, а?

— Огневоз? — уточнила Мария-Антония, пропустив его слова мимо ушей.

— Ну да. Слышала гудок? — Генри всё-таки встал. — Изверги, в такую рань… Представляешь, каково тем, кто рядом со станцией живёт? Хотя, наверно, они привычные, чего уж там…

Дымный столб в небе постепенно иссякал.

— А откуда он?..

— Товарняк-то? Да на ту сторону Территорий ходит, — ответил Генри. — Пассажирский туда редко гоняет, мало желающих кататься туда-обратно, и дорого, опять же. К товарному один вагон прицепят, и хватит! Тот, на котором мы с тобой поедем, всего-то до Рокуэлла ходит, тут уж напополам цепляют товарных и пассажирских, многие из Рокки сами свое добро продавать возят. Там фермы богатые, — пояснил он. — Места неспокойные, все ж таки Территории, но щедрые.

— Вот почему ты решил фермером представиться… — протянула девушка. — Но я думала, по эту сторону реки Территорий нет.

— Есть, — обнадежил Генри. — Еще как есть.

— А дети равнин?

— Тоже есть. Только другие племена, не такие, как за рекой. Они друг к другу не ходят, говорят, это не к добру. Да и поди переплыви Майинаху!

Повисло молчание. Девушка обмысливала странные вещи, постепенно открывавшиеся ей, Генри брился, ругаясь себе под нос.

— Пойдем, — сказал он, наконец. — Пока добремся до станции, пока сообразим, к кому сунуться… Тут и наш экипаж подадут! Товарняк вот-вот отойти должен.

Словно в ответ на его слова, издалека снова послышался тот самый трубный глас, который разбудил Марию-Антонию, только теперь он звучал в иной тональности. Снова выметнулся в небо столб дыма, зарокотало, да так, что земля затряслась, засвистело, и дымный след уполз куда-то на восток…